— Боюсь, тут я бессилен вам помочь, — сказал он таким голосом, будто готов был бы в лепёшку расшибиться, лишь бы выполнить просьбу гостя, но обстоятельства настолько выше него, что тут уж ничем не поможешь. — Гильдия магов отстранена от управления портальной площадью вплоть до выступления экспедиции в лес. Сами знаете, времена нынче тяжёлые, все мы должны чем-то жертвовать во имя победы над Злом…

— Я готов заплатить вам три тысячи золотом, — невозмутимо сказал на это Ванорз и продолжил, не дав вставить открывшему было рот магу ни слова возражения: — Кроме того, вынужден вас предупредить, что в случае отказа мой долг велит мне незамедлительно отправиться к моему господину лорду Фариелю и доложить ему об одной повозке, полной ящиков с грузом от дома Каресте. Так случилось, что эта повозка три дня тому назад была телепортирована…

Ванорз не договорил, только чуть отвёл взгляд и со скучающим видом стал смотреть в камин, будто ему было, в общем, всё равно, телепортироваться ли с помощью мага или ехать с донесением к лорду, и право выбора целиком и полностью лежит на его собеседнике. Силуан тоже молчал, и цвет лица его, казалось, стал ещё темнее. Я скорее почувствовал, нежели услышал, как дварф покрепче сжал рукоять своего молота.

— Ну что же, — наконец сказал маг и натянуто улыбнулся. — Думаю, это будет довольно неосмотрительно с вашей стороны. Я берусь помочь вам с вашей… э-э, досадной проблемой, вот только даже вечером у площади есть охрана…

— Мне кажется, вы можете решить этот вопрос тем же способом, каким три дня назад решили его с грузом дома Каресте, — с прежней невозмутимостью заметил Ванорз.

— О да! — мерзкая улыбка Сулуана стала шире. — Но мне придётся им заплатить… И это дополнительные расходы. Которые, как вы понимаете, нужно будет выплатить вперёд. Полторы тысячи золотых…

Дварф издал звук, будто бы поперхнулся. Силуан уставился на него недобрым взглядом.

— Простите моего ронкаэ, — Ванорз недовольно повёл плечом. — Он куплен недавно… Хотя его можно понять, вы запрашиваете огромную сумму непредвиденных расходов. Думаю, 500 монет будет вполне достаточно.

— Что вы! — всплеснул руками маг. — Охранников как минимум четверо! И 250 монет каждому может оказаться недостаточным!

— Отнюдь, — Ванорз угрожающе улыбнулся. — Я служил в столичной гвардии и знаю, сколько они получают. 200 монет будет для них в самый раз.

Было видно, как в Силуане борется два чувства — жажда наживы и опасение, что Ванорз не потянет чрезмерную сумму и тогда донесёт-таки лорду о той злосчастной повозке. В результате он всё-таки согласно кивнул:

— А, ладно! — и встал с кресла. — Приходите вечером, и я проведу вас на портальную площадь.

— Нет, уважаемый, — Ванорз тоже поднялся, и его голос стал резким, как стекло. — Мы торопимся, и уже вечереет. Так что либо мы пойдём с вами на площадь прямо сейчас, либо пойдём без вас на аудиенцию к господину Валимару…

— Хорошо, — выдавил из себя Силуан и впервые не смог совладать с эмоциями — его лицо исказилось от злобы. — Давайте быстрее монеты и говорите, куда именно на Драоне хотите телепортироваться.

— Риваль, — холодно ответил Ванорз, запустил руку в сумку хранения и вытащил мешочек. Развязав его, он достал четыре гранёных драгоценных камня, которые блеснули зелёным, и бросил их на стол. — Каждый из этих изумрудов стоит 200 монет.

Силуан торопливо сгрёб их со стола, рассовал по карманам и двинулся к лестнице наверх. Когда он повернулся, я обратил внимание на забавный символ, вышитый на его плаще: гора, будто парящая в воздухе.

Маг отсутствовал почти полчаса. Я уже начал беспокоиться, не убежал ли он через окно второго этажа с нашими изумрудами, но, глядя на невозмутимого Ванорза, тоже как-то сдерживал своё волнение. Наконец маг спустился. Теперь он был одет несколько иначе: на нём была одежда более тёмных тонов, без приметных деталей, а в руке он держал посох, гораздо длиннее моего, с набалдашником в виде крупного гранёного камня, похожего на полированный обломок обыкновенной скалы.

— Пойдёмте, — указал он на дверь, которая открылась сама собой, и вышел. На пороге он бросил Ванорзу через плечо: — Думаю, нет необходимости предупреждать, что, если вы мне не заплатите перед активацией заклинания или я обнаружу какой-то подвох с деньгами, уже я́ доложу владыке о том, куда вы направились, Призванный Ванорз?

— Нет, — стиснув зубы, ответил мой товарищ. — Я лично пересчитал все монеты до единой.

Блуждали мы не долго. Как и сказал Ванорз, уже действительно вечерело, и на сумрачных улицах нам редко встречались прохожие. Зато я заметил, что чаще, чем днём, стали проезжать богато украшенные кареты. На уже знакомую мне площадь мы вышли с другой стороны, но и оттуда были видны арочные проходы гильдии магов. Площадь была пустынна, только двое часовых понуро стояли неподалёку.

— Вам повезло, — Силуан заметно расслабился. — Я знаю этих двоих.

Не дожидаясь нашей реакции, он направился к охранникам. Мы остались у угла улицы, откуда нас не было заметно, но зато сами мы имели возможность без помех наблюдать за площадью.

Коренастый маг не спеша подошёл к солдатам, те почтительно ему поклонились, и он начал им что-то говорить. Наконец он закончил свою речь, во время которой солдаты без устали согласно кивали, и Силуан передал каждому из них по мешочку. По-видимому, жадный маг оставил изумруды себе, заплатив охранникам монетами. Солдаты бодро направились в одну из улочек, откуда доносились музыка и гул весёлых голосов, а маг прошёл через арку внутрь сооружения гильдии.

Мы подождали, пока солдаты скроются из виду, и быстрым шагом отправились за магом. Пройдя под аркой, мы оказались во внутреннем дворе гильдии, где в центре выделялся огромный круг, будто бы вылитый железом по каменной поверхности двора. Внутри него поблёскивали металлом геометрические фигуры и различные символы, похожие на руны.

Силуан уже стоял у края этого круга, воткнув свой посох в специальное отверстие в каменном покрытии двора. Посох светился, и слышался тихий гул, который, казалось, резонировал с этим странным кругом. Пока мы подходили, маг откупорил очередную бутылочку с каким-то зельем и одним глотком осушил её.

— Всё готово, — сказал он нам. Голос его поменял тембр и звучал раскатисто, будто катящиеся по склону валуны. — Давайте деньги и вставайте в круг.

Ванорз достал из сумки на моей спине три мешочка и передал их магу. Тот не глядя сунул их в свою поясную сумку, вынул ещё одну бутылочку из специального зажима на поясе и опять опрокинул её содержимое в рот.

Мы встали в круг, почти в середину. Ванорз, как полагается, впереди, а мы в шаге позади него. Силуан забормотал какой-то речитатив, и мне показалось, будто я понимаю отдельные слова, но тут глаза застила яркая вспышка, и я вновь почувствовал то странное ощущение потери телесности, которое было у меня, когда я впервые пришёл в сознание.

Эпилог

Сначала я слегка испугался. Вернее, возникло некоторое беспокойство: а не обманул ли нас маг, изменив заклинание, чтобы развоплотить нас вместо переноса. Но яркий свет быстро сменился ласковой темнотой, и я сразу почувствовал умиротворение. На память пришло то обволакивающее ощущение покоя, которое я чувствовал, когда впервые пришёл в себя. Тьма располагала к размышлениям, и я задумался.

Я выбрался из этого бесконечного мрака со струящимися нитями энергий. Кстати, о нитях, подумал я, с новым интересом осмотревшись вокруг. Вспомнив, как я передвигался тогда и изменял масштаб обзора, я снова попытался это сделать, но тщетно. Как бы я ни старался, вокруг меня царила только угольно-тёмная мгла. Убедившись, что я не могу рассмотреть никаких деталей, я вернулся к размышлениям.

Я попал в новый мир и провёл в нём много дней, он уже не был мне таким неизвестным и чуждым. Я выбрался из проклятого леса, который не показался мне очень опасным, но, судя по творящимся там ужасам, бывший таковым для жителей этого мира. Я нашёл товарища, такого же человека с Земли, как и я сам. Почему-то мне не хотелось называть его игроком. Встреченные мной люди, да и тот же дварф, были вполне человечными, и я испытывал к ним такую же привязанность, как к самым настоящим людям из моего родного мира. И тем больше мне претила несправедливость этого мира, рабское положение людей и других разумных существ. Это было неправильным, и, сколько бы ни убеждала меня моя искалеченная память, не выдавая мне, словно издеваясь, ни капли воспоминаний о самом себе, что такова жизнь и таковы нравы любого средневековья, — я не мог с этим согласиться. Воспоминания о тех событиях, свидетелем которых я стал или о которых слышал в рассказах, обжигали мне душу, и я почти физически чувствовал пламя ненависти, ярость по отношению к угнетателям и злобу от невозможности что-либо поменять, от собственной слабости и неуверенности…