Отсчитав почему-то изумлённому кузнецу сто монет, я забрал рюкзак, попрощался и ушёл, оставив Пемира растерянно почёсывать затылок. В таверне я забрал у Марты припасы и поднялся в комнату, чтобы заново пересобрать поклажу. Занимался я этим не спеша и результатом оказался вполне доволен: даже учитывая весьма неплохой объём, занимаемый припасами, в рюкзаке ещё осталось свободное место.

Я надел кольчугу, каску, плащ, закинул за спину рюкзак и, взяв в руки посох, попрыгал на месте. Рюкзак немного шлёпал по спине, так что пришлось повозиться ещё, подтягивая лямки, пока наконец рюкзак не сидел как влитой. Заметив, что в таком облачении мне становится жарковато, я пообещал себе проследить за этим в дороге и, если не будет ветра, возможно, убрать плащ в рюкзак.

Спустившись, я увидел, что в зале уже были люди, которые дружно посмотрели на меня, едва я появился. Заметив за одним из столов Темара с Воком и Ремусом, я подошёл к ним, и они посторонились, давая мне присесть. Обедали мы почти без разговоров. Темар выглядел так, будто его что-то тяготит, Вок молчал, не поднимая глаз от тарелки, один лишь Ремус добродушно прощался, желал мне удачи в пути и счастливо добраться до столицы.

— Ремус, Вок, — приказал командир гарнизона, когда мы поели, — проводите Безымянного до тракта.

— Да ладно, — внезапно подал голос Вок, — Ремус ещё слаб, зачем его гонять. Сейчас день, я и один его провожу.

Высокий воин начал было бурно возмущаться, но Темар, нахмурившись, кивнул: — Ты прав, помолчи, Ремус! Несмотря на то что ему это явно не понравилось, воин не стал перечить, хотя и продолжал бурчать, пока мы выходили.

На выходе из таверны Вок прихватил свой щит, и мы пошли к воротам, после того как я попрощался с Темаром и Ремусом, который даже похлопал меня по плечу на прощание. Я заметил, как в проёме двери показалась Марта, которая, поймав мой взгляд, помахала мне рукой и, прежде чем я отвернулся, сделала странный жест, прикоснувшись к своим бровям указательным и средним пальцем правой руки, сжав остальные в кулак.

Дежурные солдаты отворили для нас ворота и вскоре мы зашагали по дороге прочь от Ансурака.

Глава 18

Шли мы молча и достаточно споро. День выдался солнечный, и, хотя светило уже перевалило зенит и пик жары миновал, вскоре от быстрой ходьбы мне стало душно. Я попросил Вока подождать, снял плащ, аккуратно свернул его и убрал в рюкзак. Всё это время низенький воин стоял, не проронив ни слова, и только с мрачным видом наблюдал за мной. Мы продолжили путь в молчании, и, видя странное поведение воина, я старался всё время держать его на виду, чтобы не пропустить возможного нападения, хотя и сомневался, что справлюсь с ним в случае чего.

Наконец впереди показалась широкая дорога, а через несколько минут мы уже подошли к ней вплотную. Вок остановился, а я повернулся к нему.

— Ну что же, Вок, прощай, — сказал я и собирался уходить, когда он всё-таки заговорил.

— Подожди, Безымянный, — было видно, что слова давались ему с трудом. — Может быть, мне не стоит этого говорить, но я знаю, что ты Призванный.

— Призванный? — ошарашено повторил я.

— Я рос в столице, — начал объяснять мне воин, — и многое там повидал. Отличить вас не сложно, особенно тем, кто уже с вами сталкивался. Ты явно появился где-то на юге и не в курсе… а вот твой хозяин знает наверняка и направил тебя туда неспроста! Не знаю, какое заклинание лежит на твоём амулете, — его голос стал уж совсем отчаянным, — но если оно не смертельно, послушай добрый совет: снимай его и беги. Сам в лесу прячься, к культистам… это всё равно лучше того, что тебе уготовано в Саоэллуме. Говорят, вы не можете умереть, и любого Призванного касмере отлавливают церковники. В столице многие из вас появляются на центральной площади, там их и принимают тёпленькими, сам такое пару раз видел. Редко, но бывает устраивают облавы. Да и на невольничьих рынках за вашего брата дают хорошую цену. Я сбежал от хозяина, — было видно, насколько тяжело солдату говорить всё это, — и пару лет скрывался среди столичных воров. Хотя Змер не долго была ко мне благосклонна и меня в конце концов поймали и сослали сюда… Так вот, по своему ремеслу я много куда залезал и много чего слышал. Всех выловленных Призванных держат в подземельях под кафедральным собором и подвергают пыткам, медленно отбирая силы и под конец убивая. Смерть, знаешь ли, высвобождает много силы… И так раз за разом. Если даже твоё заклятие на амулете смертельно, привяжись где-нибудь и сними его. Это лучше чем бесконечная череда мучений…

— А что ты ещё знаешь о Призванных? — сказать, что я был удивлён услышанным, значит, ничего не сказать, у меня аж колени подкашивались…

— Не очень много, — буркнул Вок. — Говорят, несколько лет назад подобные тебе стали появляться по всему Оминарису. Не только люди, но и нелюдь и даже монстры. Легко заметить, что убитый тобой враг через какое-то время снова живой… Почти сразу саэлин нашли этому применение, говорят, по личному приказанию императора, и с тех пор всех Призванных касмере отлавливают повсеместно, и я слышал, что и ронкаэ и даже тех саэлин, что слишком много себе позволяют — тоже.

— Спасибо, что предупредил! — от всего сердца поблагодарил я этого низкорослого воина, который смог пересилить себя. — В Ансураке что же, все про меня догадались?

— Не знаю, — покачал головой Вок. — Старейшина и Темар точно, насчёт остальных не уверен. Вряд ли тут много тех, кто встречался с такими, как ты. Удачи в пути, Безымянный, и да поможет тебе Змер!

Я протянул руку воину, который, похоже, сначала удивился такому жесту, но быстро сориентировался, схватил мою руку обеими руками и сердечно пожал её. Потом он развернулся и, не оглядываясь, быстро пошёл прочь, а я ещё долго смотрел ему вслед и размышлял над его словами. Похоже, Призванные были подобными мне «игроками» и таким образом местные разумные (на ум почему-то приходило непонятное слово неписи) объясняли себе их существование. Вот только участь живых батареек в казематах под собором и упоминание пыток как-то совсем не походили на весёлую игровую составляющую. Боль здесь я уже успел испытать, и она была очень даже реальной, а представляя себе годы таких мучений, я чувствовал, как от ужаса у меня шевелятся волосы на голове. Как-то не верилось, что всё это может быть «игрой»…

Однако не имело смысла стоять столбом, так что я зашагал по главной дороге, которую Темар высокопарно называл трактом, дальше на север. Погрузившись в свои мысли, я и не заметил, как стемнело, поэтому решил отойти немного от дороги, чтобы найти место для ночлега. Как-то не хотелось опять встретить кого-нибудь ночью и заработать новых проблем. Лезть на дерево в кольчуге тоже не хотелось, так что я побродил по тёмному лесу, пока не наткнулся на огромную корягу сваленного дерева и решил заночевать рядом с ней. По крайней мере, можно было обезопасить спину в случае возможного нападения.

Расположился я с другой стороны гигантского ствола, чтобы мой костерок не был заметен с дороги; затем достал один из свёртков с припасами и бурдюк воды. Вода была свежей — пока я относил кузнецу дубинки, Марта по моей просьбе заново наполнила бурдюки. Развернув свёрток, я обнаружил хлеб и ещё один свёрток, на этот раз бумажный. Внутри него оказались сушёные полоски вяленого мяса, и я было закинул одну в рот, когда вдруг заметил на внутренней стороне этой своеобразной обёртки какой-то текст. Высыпав содержимое на ткань рядом с хлебом, я расправил бумагу и вчитался в записку, которая, несомненно, была от Марты.

Странные буквы были такими же, как и на монетах, и я, хоть и со странным ощущением свербения в мозгу, смог их прочитать и понять. Часто повторялось одно и то же сочетание букв, которое я воспринимал как «дорогой», и, скорее всего, это было то самое слово «миленький», которое так любила беспричинно использовать эта женщина. Суть короткой записки была простой: Марта категорически не советовала заходить в следующее по тракту поселение Присаль, вернее, даже просила этого не делать, мол, тамошний священник — премерзкий фанатик, который подмял под себя всю деревню, оттеснив старейшину на второй план. Женщина была уверена, что там меня обязательно схватят и отправят в столицу уже под конвоем.